Воспоминания Людмилы Александровны Пономаревой

Опубликовал(а) в рубрике - Вспомним как бывало | дата: 28 ноября 2015 отзывы: 0

Пономарева Л.А., выпускница 30-х годов
Когда я начала учиться, шестнадцатой школы еще не было, она строилась. 

    В первом классе я училась в школе рядом с шахтой «Центральная». Она была небольшая и невзрачная.Мы жили тогда около каменной рудничной больницы, к югу от нее.Помнится: зимнее утро, еще темно. Мы с мамой идем в школу. Я учиться, а мама (Пономарева Зинаида Андреевна) работать учителем. Дорога зимняя, неширокая, поэтому нам часто надо сворачивать от конных повозок с углем. Они везут уголь в деревянных коробках- углярках в жилые дома и больницу. И мы с мамой прибавляем шаг…В школе я сидела за первой партой с девочкой Катей Гришковсц. Хорошо помню первую учительницу Анастасию Ивановну с карими глазами и подстриженными волосами. Она была очень добрая и веселая.Во втором классе я уже училась в другой школе в районе шахты «Диагональная». Она располагалась ближе к берегу, в березовой роще. Рядом проходила канатная дорога на левый берег. Мы — дети — любили смотреть на бегущие по канату вагонетки, вправо — с углем, влево — порожние.
Из этой школы нас перевели в новую, такую большую, удивительную школу.

16-я ШКОЛА 30-х ГОДОВ
16-я школа, любимая моя — мой второй дом. Я училась в ней со дня ее открытия и в 1936 году окончила 10-й класс.
Я не рассталась с ней сразу и с начала нового учебного года (1936-1937) работала библиотекарем школьной библиотеки.
И сколько же исхожено по деревянным тротуарам, протянувшимся вдоль длинных-предлинных домов, построенных аиковцами. В школьные годы нам не говорили об истории этих домов.
По утрам нас будили заводские гудки с левого берега Томи.

ВПЕЧАТЛЕНИЯ ДЕТСТВА
В новой школе было просторно, светло и тепло. В классах угловые шкафы. По длинным коридорам можно было пробежаться. А какой большой был двор. Во дворе мы играли в лапту, третий лишний и в догоняшки. В четвертом классе я помню учительницу Милицу Васильевну. Конечно, наши учителя начальных классов терпеливо учили и читать, и писать, и считать. Приучали читать детские книжки, учить и декламировать стихотворения. Водили нас на экскурсии в лес и па американскую ферму непо-далеку от школы. Мы удивлялись громадным ко-ровам, не похожим на наших, сибирских. Бывали и на индюшиной ферме.
Моей подружкой была красивая девочка Шура Сонина. У нее были длинные светлые волосы и карие глаза. Жила она в нашем 3-квартирном доме недалеко от больницы. Недалеко от больницы были установлены американские качели в виде беседки. И как было хорошо на них качаться, раз¬говаривать и смеяться. В нашем классе учились две американские девочки-сестренки Мэри и Вайлат, очень веселые и добрые. С пятого класса уже были учителя но предметам. И в эти годы вспоминается учитель пения Вера Михайловна Богомолова. Уроки пения проводили в кабинете рядом со спортзалом. На уроках она нас знакомила с нотами и учила их произносить. Проигрывала на пианино мотив разучиваемой песни, и мы пели хором. Песен разучивали много, например, «Смело, товарищи, в ногу», «Взвейтесь кострами, синие ночи!», и даже из оперы: «Де¬вушки, красавицы, душеньки, подруженьки…». У Шуры Сониной был красивый голосок, и с ней Вера Михайловна занималась отдельно. Шура на утренниках пела: «Мой миленький дружок, лю-безный пастушок… Ах, не пришел плясать».
Иногда наш класс выезжал в деревню Боровушку к деревенским школьникам, и там пели песни. А еще нам, детям, довелось выступать на сцене клуба поверхностных цехов с пьесой «В лесной глуши». Это была пьеса-сказка. Репетировала с нами Валентина Антоновна Коновалова — младшая сестра биолога Ольги Антоновны Бжезинской. Наверное, на общественных началах. В этой пьесе были бабочки, кузнечики, гномы и, конечно, добрая фея и злая Баба-яга. Мы с помощью родителей шили костюмы. Там были  хороводы, танцы, песни и даже свадьба бабочки Сильвы и кузнечика. Мне дали роль бабочки Сильвы, а кузнечика играла девочка Надя Рогозина. Одним из трех гномов был Шура Возжаев, а моя сестра Ася участвовала в хороводе бабочек. Нам долго аплодировали, и мы были полны радости и гордости.
В СТАРШИХ КЛАССАХ
Когда я училась в старших классах, школа и жизнь ее воспринимались по-другому.Мне больше вспоминается центр школы. Даже в сновидениях. Я стою в вестибюле против входных дверей до начала занятий. Позади меня кабинет директора и учительская. Влево от меня коридор с кабинетами для младших классов, вправо — такой же для старших. Эти два коридора-крыла расположены под прямым углом друг другу. Левое крыло заканчивается столовой, правое — спортзалом. Вправо от входной двери лестница на второй этаж. Ступени се широкие, удобные. Как поднимаешься на второй этаж, по правую сторону — пионерская комната, налево — библиотека, прямо напротив — кабинет биологии.Я стою в ожидании подруги Лиды Мрачковской. Двери школы широко и гостеприимно открыты. Оттуда со двора льет солнечный свет. Уже в разгаре весна. Постепенно школа наполняется гулом голосов. Вот и Лида пришла. Звенит звонок. Все бегут по своим местам. Из дверей учительской выходят учителя. Кто-то идет быстро, кто-то степенно.
УЧИТЕЛЯ 16-й ШКОЛЫ
Учителя 16-й школы середины 30-х годов. Разве можно их забыть?
Одеты они скромно, строго, но со вкусом. Блузки чаще светлые, но были и в клетку. Юбки темные: черные, темно-синие, коричневые. Платья, жакеты шерстяные или шелковые, тоже темных тонов. Многие носили небольшие светлые воротнички к платью или жакету. Трикотажных кофточек или свитеров тогда не было. Не было ни высоких каблучков, ни зимних кожаных сапожек. Зимой носили валенки и переобувались перед уроками. У некоторых были боты, которые надевались на туфли.
Волосы заделывали узлом, у некоторых была короткая стрижка. Правда, две молодые учительницы причесывали волосы (недлинные) гривкой, за что имели прозвища «камбалы».
Учителя-мужчины носили серые, черные или коричневые костюмы с ситцевыми рубашками.
В основном наши учителя были требовательные, но справедливые.
Учитель географии Чухманова Анна Федоровна серьезная, скромная, степенная. Как интересны были ее уроки, когда она рассказывала о нашей стране — Советском Союзе и его таких разных республиках, а также о дальних странах Востока и Запада. Об их природе — лесных и водных богатствах, о горных массивах, степях, пустынях и равнинах, о климате. После ее уроков хотелось узнать еще больше и глубже.
Анна Федоровна была еще и очень добрая. Павел Афанасьевич Чернов всю жизнь вспоминал, как она новичка Пашу Чернова приводила к себе домой и кормила обедом. Застенчивого мальчика Пашу многие любили.
Учитель биологии Бржезинская Ольга Антоновна проводила уроки воодушевленно, даже, казалось, радостно, красочно. Говорила ли она об анатомии и физиологии человека или о живот¬ном или растительном мире, щеки ее были розовые, подбородок при разговорах немного дрожал и вибрировал. За это Ольга Антоновна получила прозвище Индюшка. Но прозвище было не со злобы. Она проявляла большую заботу о подсобном материале. Кабинет биологии был увешан красочными плакатами и рисунками. Они готовились по ее просьбе учениками. Я иногда принимала в этом деле участие, помогал и Сережа Чернов — брат Паши Чернова.
Учитель литературы — Сухов Анатолий Николаевич. Разве можно забыть его уроки?! Он с большой любовью рассказывал о произведениях русских классиков: Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Некрасова, Льва Толстого, Гоголя и произведениях классиков советской литературы: Михаила Шолохова, Максима Горького, Алексея Толстого, Николая Островского, Владимира Маяковского, об их достоинствах, роли в формировании сознания нашего народа. Их произведения признаны и любимы во всем мире. Рекомендовал, что еще прочесть дополнительно. Учил, как правильно излагать свои мысли в сочинениях и даже письмах.
Учитель химии Сырцева Зинаида Константиновна. Энергичная, стремительная. Я любила ее уроки, эти формулы, соединения, которые пред¬стали перед нами знакомыми в повседневной жизни веществами: вода, соль, сода и прочие. Ее уроки помогли мне в дальнейшем, при учебе в сельхозинституте, где одним из главных предметов была агрохимия. Вспоминаю один эпизод. В 9-м классе шел экзамен по химии. Я ожидала своей очереди. Время истекло, меня не вызывали. Тогда Зинаида Константиновна сказала: «Миля, не волнуйся, я приму у тебя экзамен дорогой». Ее семья жила в нашем учительском доме у Чертова Лога, только с другой стороны. И вот. от школы до дома она активно меня экзаменовала. Я ответила на все вопросы и даже приводила формулы соединений, сдала экзамен на отлично.
Учитель немецкого языка — Боннэр Анна Генриховна. На ее уроках мы не только переводили и читали, но и учились разговаривать по-немецки. Первое время доходило до смеха, но потом, когда стал получаться разговор, мы радовались.
Такое знание немецкого языка пригодилось нам с Лилей  Лестевой при поступлении в Омский сельскохозяйственный институт. Принимал экзамены немец по национальности — Бух. Он удивился и поставил нам отлично. При этом просил нас написать благодарность Анне Генриховне, что мы и сделали.
Когда в ноябре 1941 года я вернулась для учебы на 5-й курс с производственной практики, в Тюменском совхозе меня поселили на квартиру в семью Буха. В наших общежитиях уже жили работники эвакуированного завода. Семья Буха из трех человек (муж, жена и школьница-дочь) была очень дружная, порядочная и радушная. Позднее мы переписывались.
Учитель истории Целобанов Василий Александрович своими уроками пробудил интерес к политической жизни и запомнился на всю жизнь. Он рассказывал о политическом устройстве царской России, о русских войнах, о победах (1812 год) и поражениях (1905 год) русской армии, о русских героях в этих войнах — от главнокомандующих до рядовых, о Кутузове, Суворове, Ушакове, о матросах крейсера «Варяг». Говорил о декабристах, народовольцах, о Февральской и Октябрьской революциях, о том, что из себя представляет Советский Союз, его политическое устройство, какие его достижения благодаря выполнению наших пятилетних планов, о передовиках в промышленности и сельском хозяйстве.
Знакомил с рабочим движением за рубежом, значением Парижской коммуны. Рассказывал о вождях зарубежных компартий. Василий Александрович стоял в центре общественной жизни 16-й школы. Его помощниками были коллектив учителей и ребята-общественники, комсорги, пионервожатая. Условия для этого обеспечивал директор школы Тутов.

Учитель математики Кузнецов Николай Петрович, блестящий специалист. Он был очень требователен к себе. Когда кто-нибудь не мог понять ход решения какой-нибудь математической задачи, он расстраивался и даже сердился, зато, как дитя, радовался на отличный ответ.
По математике у меня была тройка. И я думаю, что он удивлялся: как же это так, дочь математика Пономаревой Зинаиды Андреевны учится у него на тройки. Что поделаешь, математику я почему- то не любила. Но преподанная Николаем Петровичем математика все же развивала мышление и не могла не пригодиться в учебе в институте и в дальнейшей работе.
Учителя по труду Князев (слесарное дело) и Логинов (столярное) были внимательны и терпеливы. Слесарная мастерская была при шахте «Центральная», а столярная — во дворе школы. У меня до сих пор хранится маленькая стамеска, которую я выточила на станке. В столярной мастерской научились владеть рубанком. Надо было добиться ровной поверхности доски. Помню, изготавливали   скворечники.
Учитель физкультуры был Шура Рамазан Нуриев. Мы его звали просто Рамазан. Он был молод. Он научил нас упражнениям на спортивных снарядах. В большом, просторном, с высоким потолком спортзале были шведская лестница, турник, брусья, кольца и конь. Для игры в волейбол натягивалась в зале сетка. Эта игра нам настолько полюбилась, что дети нашего и соседнего домов соорудили площадку для игры в волейбол около дома. Физкультура помогала мне всю жизнь.
Кроме тех учителей, у которых я училась, я вспоминаю и других. Ведь большинство из них жили поблизости от пас, да и в школе встречались. Помню Зою Алексеевну Розенкранц, Марию Степановну Затопляеву, Евлампия Гавриловича Юрова и его жену — учителя начальных классов Ксению Трофимовну Вараксину. Всех не перечислишь.
ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ ШКОЛЫ
В школе были комсорг, и пионервожатая, и пионервожатые отрядов (по классам). Проводились комсомольские собрания и пионерские сборы.Самым оживленным местом школы была пионерская комната, особенно в большие переменки, между сменами и после уроков. На длинных столах были разложены газеты и журналы «Комсомольская правда», «Юность», «Крокодил», «Пионер», «Мурзилка». Были шахматы и шашки, настольные игры. На стене висели горн и барабан.Здесь, в пионерской комнате, работала редколлегия школьной стенгазеты «Ленинец». Было нас пятеро. Меня избрали редактором, Пашу Чернова — художником. Остальные собирали заметки и сами писали, я просматривала. В газете писали от руки трос: Мария Некрасова, Настя Ребус и Ася Пономарева. Мы работали после уроков и, бывало, ночыо с субботы на воскресенье тайком от начальства школы. Чтобы не дремать, спускались в спортзал. А утром приходил Паша Чернов и оформлял газету. Тут же се вывешивали. Во время нашей работы (не ночью) приходили комсорг, пионервожатая и завуч Василий Александрович Целобанов (Цалобанов). Они давали советы, одобряли и воодушевляли. Как-то Василий Александрович нам сказал: «Вы совершенствуетесь». Может, и правда, ведь на смотре стенных газет наша газета выделялась.
После 10-го класса я работала в школьной библиотеке (1936/37 учебный год). После уроков, в большую перемену здесь было людно. Я не успевала выдавать книги. На помощь приходили пионеры-активисты моего отряда Муся и Роза Козяйкины, Лена Сорокина, Римма Чуякова, Степа Караульнов и другие.

РОТА ОСО
У нас в школе была рота ОСО, организованная завучем Василием Александровичем Целобановым. Он и командир роты. Рота делилась на взводы и отделения. Командирами взводов и отделений были назначены мальчики, ну а девочки, конечно, рядовые. Не помню, сколько раз в неделю, но часто между сменами звучал горн, и мы бежали во двор строиться. Опоздания были редки. Командир роты приветствовал нас, сообщал что- нибудь важное. Рота маршировала по широкому двору. Пели песню и перед самым звонком получали команду «Вольно!».
В каком-то году, не помню, в зимние каникулы роту собрали на трехдневный сбор. Распорядок дня был установлен по-военному. Под звуки горна просыпались и бежали умываться белым-белым снегом. После завтрака строились повзводно в спортзале, немного маршировали. Затем изучали винтовку, надевали противогазы. В столовой поспевал обед. Небольшой послеобеденный отдых и до конца дня — чтение книг, разные подвижные игры, любимые песни. Все были очень довольны этим сбором: много узнали и хорошо отдохнули.
НАШИ ШКОЛЬНЫЕ ВЕЧЕРА
Интересно в школе проводились праздничные вечера. К ним охотно и тщательно готовились и учителя, и ребята, и наши комсорг и пионервожатая. Был хор под руководством Веры Михайловны. Миша Видусов исполнял арии из опер. Рая Трубецкая, стройная девочка с большими серыми глазами, звучно пела: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь. наша сила, наша воля, наша власть…». Как будто призывала к объединению. Замечательно декламировала отрывки из поэмы «Мазепа» Пушкина Роза Козяйкина: «Тиха украинская ночь, прозрачно небо, звезды блещут…» Ставили «живые картинки» из произведений Пушкина, Гоголя, басен Крылова. Всем бурно аплодировали. Такие вечера запомнились на всю жизнь.
ПОХОД В ГОРНУЮ ШОРИЮ
У нас были экскурсии и за пределы города. В 1936 году летом, состоялся поход в Горную Шорию. Поход-экспедиция по разведке золота. Главой похода был комсорг Коля Федчук, участниками были четверо девчат и десять ребят. Первые три дня провели в Сталинске. Побывали в Кузнецкой крепости, в Саду металлургов и, главное, ездили на трамвае. За это время все было подготовлено к походу. Нам прикомандировали геолога и троих рабочих. Погрузили на три лодки необходимое снаряжение и провиант.
Несколько километров плыли по Томи, вдоль крутых берегов, затем свернули на ее правый приток — таежную реку Тутуяс. Тайга есть тай¬га — непроходимый лес, да еще горный. Тайга притягивает своей красотой и могучестью. Продвигались вверх по течению то водой, то таежной тропой. Тропа часто прерывалась речкой и продолжалась на другом берегу. Нас перевозили на лодках с берега на берег. Останавливались на привалах по ночам на береговой полосе, вы¬бранной геологом.
Спали в палатках. После побудки и завтрака у костра приступали к работе. Копали на берегу ямки-закопушки и глубокие шурфы. У каждого в руках был небольшой лоток. В лотках промывали проточной водой грунт. Оставшийся осадок укладывали в пакетики и писали на них место пробы и дату. Работали до обеда. После короткого отдыха отправлялись выше по реке, так же: то тропой, то берегом. Погода нам благоприятствовала, дождей не было, но зато вволю было комаров.
На сутки комсорг назначал двоих дежурных. Они отвечали за порядок, готовили на костре еду: суп из солонины и крупы, кашу (иногда уху) и чай. Аппетит был у всех хороший, жалоб на еду и поваров не было. Дежурство продолжалось и ночью у костра. Кроме того, дежурные вели дневник в общей тетради. Где она?
Речка небольшая. Однако без происшествий не обошлось. Однажды при переезде с одного берега на другой мы плыли в лодке стоя. Кто-то неосторожно качнул лодку, она зачерпнула и стала погружаться. Мы сразу попрыгали в воду. «Да тут мелко!» — воскликнула моя сестра Ася. Вода была почти до пояса. Общими усилиями подтянули
лодку к берегу и вычерпали воду. Лодочник стал грести вверх, а мы по воде в одежде и обуви шли за лодкой. К счастью, скоро показались на взгорке недостроенное строение и бревна. Солнце было жаркое, да еще и костер разжигали. До ночи мы успели просушиться. Хуже было с крупой и буханками хлеба. Их сушили тоже.
Кто же были участники похода, кроме Коли Федчука, Лена Караульнова, Маруся Некрасова, Ася и Мила Пономаревы, ребят не всех помню, только шестерых из десяти: Коля Богомолов, Лева Баранов, Митя Голощапов, Толя Таскаев, Паша  Чернов, Леня Янковский. Трое из них, полные сил и здоровья, не ведали, что им через каких-нибудь немного лет придется погибнуть на фронтах Отечественной войны. Эти трое: Лева Баранов, Митя Голощапов и Леня Янковский. Какие нежные письма писал с фронта моей сестре Митя Голощапов! Они ждали счастья.
НАШИ ВЫПУСКНИКИ ТЕХ ЛЕТ
Учиться уехали по разным городам, о многих не знаю. Мы не переписывались. Окончили медицинский институт (в основном в Томске) и стали врачами Шура Генина, Лида Ганина, Лида Мрачковская, Маруся Добржинская, Петя Паршинцев, Рита Семенова. Шура Генина — участник Отечественной войны.
Четверо выпускников Юра Виноградов, Лева Баранов, Нюся Князева и Ася Пономарева поехали в 1937 году учиться в Казанский университет. После 4-го курса началась война, их выпустили досрочно. Трое из них, кроме Левы Баранова, стали учителями.
Ася Пономарева первый год работала биологом в школе в районе шахты «Северная». Затем перевелась в 24-ю школу и стала вести географию. В этой же школе работала завучем. В 1950-1951 годах Ксению Александровну перевели в 16-ю школу, где она два года была завучем, до тех пор, пока летом 1952 года не вышла замуж и не переехала к мужу в Новосибирск. Там продолжала учительствовать. О Ксении Александровне ее коллеги и ученики 16-й школы отзывались восторженно. Знающая, эрудированная, строгая и вместе с тем общительная и добрая, она любила своих питомцев, и ее любили.
Стала учителем и Маруся Некрасова (Мария Михайловна) — прирожденный математик. Она начала работу в деревне Андреевке. Там вышла замуж за директора школы. У них было семеро детей. Впоследствии переехали в Кемерово. Мария Михайловна была отличником народного образования.
Стал учителем и Коля Богомолов.
Паша Чернов в годы войны 1941-1945 годов защищал Ленинград. После окончания войны, осенью был принят на второй курс Академии художеств. До армии два года учился в школе юных дарований. Окончив блестяще в 1951 году академию, он приехал работать в Кемерово. Впоследствии Павлу Афанасьевичу были присвоены звания народного художника России и почетного гражданина Кемеровской области.
Окончили вузы Виктор Цветков, Дмитрий Голощапов, Геннадий Механошин, позднее Лена Сорокина, Шура Михалева. Со мной учились Шура Возжеев и Афоня Шестак. Они после окончания школы поехали в Восточную Сибирь и работали какое-то время корреспондентами иркутской газе¬ты. Афанасий Станиславович принял правильное решение и окончил горный техникум в Кемерове. Работал на шахте «Центральная» инженером. Затем — по ступенькам вверх — горком, обком КПСС, помощник первого секретаря, дальше — помощник председателя областного совнархоза и, наконец, помощник генерального директора комбината «Кузбассразрезуголь».
С моим мужем Павлом Черновым они были друзья. Дружили мы семьями. Афанасий Станиславович и его жена Надежда Викторовна (врач) были фронтовики. Оба веселые и гостеприимные. Мы вместе встречали Новый год и другие праздники. Всегда было много музыки. Их дочь Люда (ныне Людмила Афанасьевна) играла на пианино. Мы слушали, танцевали. Много было веселых

доменного цеха Баранчинского завода. Крестьянское происхождение не помешало ему окончить в 1907 году Кунгурское техническое училище им. Губкина с отличием. В аттестате записано: «Педсовет постановил удостоить его звания мастера с отличием по машиностроительству».
Время было тревожное. Мировая война, Октябрьская революция, гражданская война. Это неспокойное время разметало семью Коноваловых. С матерью Александрой Степановной осталось только два младших сына. Баранчинский завод эвакуировали. Объединенная семья Коноваловых и Пономаревых (мои отец и мать, я годовалая, две бабушки, два маминых брата и двоюродная папина сестра) в 1919 году тронулись в Сибирь. Остановились на Кемеровском руднике, в семье Михаила Голдобина.
Он был женат на другой папиной сестре Аделаиде Николаевне. Папа стал работать в чертежном бюро рудоуправления.
В августе 1919 года родилась моя сестра Ксения. На Кемеровском руднике и в Щегловке свирепствовала эпидемия тифа. Папа заболел, лежал в каменной рудничной больнице. Умер в апреле 1920 года. Мама осталась вдовой 27 лет с двумя крошечными дочками, в большом горе. Но она жила в дружной большой семье, и все оказывали маме большую поддержку.
Надо было работать. В мае 20-го года получила назначение в школу-семилетку, единственную тогда на руднике. Лето проработала на детской площадке, а осенью начала заниматься с 3-м классом и вела математику в 5-6-х классах. В 1930 году мама получила предписание преподавать математику в 5-7-х классах. В какие годы точно не помню, наверное, в конце 30-х и начале 40-х, мама была завучем 16-й школы.
Наша семья переменила несколько неплохих квартир. Дело в том, что семья разрасталась. Мамин брат Борис женился, и появились гол за годом два сына. Но одно обстоятельство ускорило наш разъезд. Весной 1929 года мы переехали в замечательную квартиру на берегу Красной Горки. Это был двухквартирный двухэтажный дом. Низ каменный, верх деревянный. Дом красивый, со всеми удобствами. Хорошая планировка, светлые комнаты. Мы не могли нарадоваться и дому, и месту.
Но с наступлением зимы дом стал промерзать. Даже вода в комнате застывала. Жить в этом доме было уже невозможно. Разъехались по родным да знакомым. Только семья Бориса Андреевича получила квартиру на новой колонии от мехзавода. Мы не задавались вопросом, почему промерзал дом. Но думается, что строители отступили от проекта голландского архитектора Ван Лохема, в котором требовалась специальная пропитка стен такого дома.
Сначала мы с мамой приютились в крохотной квартирке папиной сестры, потом перебрались к маминому брату Николаю Андреевичу, который за это время женился, и ему дали в 1930-м году двухкомнатную квартиру на Красной Горке по улице Суворова.
Наконец мама получила в 1931 году квартиру, в так называемых учительских, восьмиквартирных домах по улице Суворова. В этих домах не было никаких удобств. Но вспоминается атмосфера дружелюбия между соседями. Ведь жили здесь учителя. Наш дом на снимке в журнале «Красная Горка» № 1 на 73-й странице. В этом доме мы прожили 25 лет. И как нам ни было трудно носить воду из колонок на коромысле, мне до сих пор снится эта квартира в хороших снах. Мама умела создать уют. А позднее под окнами посадили черемуху, рябину, появились клумбы с цветами.
Когда мы с сестрой были еще дошколята, мы почти не видели маму. Она все время и силы отдавала школе. Днем уроки, вечером посещение родителей. Сколько она прошагала по тогдашним нахаловкам. Ночью проверка тетрадей, подготовка к занятиям, починка одежды.
В редкое свободное время мы шли с мамой на прогулку. Весной по окраинам Красной Горки цвели фиалки. По высоким лесенкам Чертова лога (ближе к Томи) спускались вниз, переходили по легкому мосточку через ручей и поднимались на другую сторону лога. В логу солнце и папоротник, а верхний пояс Красной Горки был весь розовый от цветущей волчьей ягоды. Не забывали добираться до заветного ключика, воспетого поэтом Геннадием Юровым.
У мамы был замечательный характер. Наверное, сказывалось хорошее воспитание в большой семье и гимназии. Она была выдержана, этична. С виду неприступная, даже гордая, идет в школу быстрой, но несуетливой походкой. До снега ходила без головного убора, и этим тогда удивляла. Пышные, каштанового цвета волосы заделаны в прическу. Одевалась скромно, но со вкусом, к одному платью или жакету было несколько воротничков. Нас с сестрой не бранила за шалости, никогда не кричала на нас. Только сдвинет брови, посмотрит с укором и покачает головой. Но все же иногда наказания были: не пускала на улицу или не давала сладостей.
С детьми в школе была строгая, но справедливая. Умела найти подход к каждому своему воспитаннику. Хорошо знала их характеры, способности, их родителей, домашние условия. Уроки проводила доходчиво, старалась, чтобы дети поняли всё. Озорники в ее классе, конечно, были, но под ее влиянием делались шелковыми. Из таких часто упоминала Леньку Шевченко, а потом гордилась им. Любила она детей. Изредка устраивала походы своего класса в лес и поле, обращала их внимание на красоту’ природы. В торжественные праздничные вечера дети из ее класса выступали с декламациями и живыми картинками.
В компании мама была веселой и остроумной. Она могла вести беседу с любым человеком, будь он крестьянин, инженер или художник. Ее уважали и любили и коллеги, и ученики, и родные, и друзья. Трогательная дружба была у мамы и с ее свекровью Пономаревой Прасковьей Никитичной. Они оберегали друг друга, заботились друг о друге, поддерживали друг друга в горькие минуты. Наша баба Паша вела все домашнее хозяйство и помогала маме воспитывать своих внучек.
Мама была гостеприимна. Они обе со свекровью были мастерицы постряпать. Не только в праздники, но и в будни у нас нередко были гости. Или родные, или учителя, или наши подруги. Даже в праздники на столе вина не было. А в будни угощали тем, что было: окрошкой, пшенной кашей, пирожками с луком.
Несмотря на скудный семейный бюджет, мама не жалела денег на детские книги. У нас была целая библиотека русских и иностранных писателей. Выписывали газеты: «Пионерскую правду», а позднее «Комсомольскую правду».
Во время летних каникул, если мама нигде не устраивалась на работу, мы выезжали в деревню Красную. Останавливались у крестьян Делижевых на полмесяца и больше. Мы с сестрой играли с их детьми — нашими ровесниками, а мама и отдыхала, и старалась чем-нибудь помочь хозяйке Меремьяне Николаевне. Порой шила их детям платьица.
Если не выезжали в Красную, в нашем распоряжении был сосновый бор. Тогда там целыми полянами росли огоньки, ирисы, царские кудри (саранки). Позднее зрела лесная земляника. Мы носились по бору, играя в догоняшки. Любили лазать на сосны. Мама даже учила нас ходить коле¬сом и делала это ловко. Все это летом.
Зимой же мы по наезженной лыжне добирались до трамплина (ближе к деревне), где не раз ломали лыжи — это с дядей Колей. Иногда на лыжах катались с мамой в Красную, где нас встречала папина сестра Лидия Дмитриевна Распопова. Она работала акушеркой в рудничной больнице с 1919 по 1941 год. Через ее руки прошло немало новорожденных Кемрудника. В журнале «Красная Горка» № 1 на 58-й странице она среди коллектива больницы, на заднем плане пятая слева.
Черным для нас был 1937 год. Осенью были арестованы оба маминых брата — наши дядя Боря и дядя Коля.
Маму немедля уволили из школы как сестру врагов народа. Мы с сестрой в то время учились в вузах в Казани и Омске. Мама нам об этом не написала. Наверное, сделала правильно. Когда мы приехали домой на зимние каникулы, нам обо всем рассказала бабушка. Мама тогда была в от¬чаянии. Что делать? Она обратилась в гороно, и ее сразу же восстановили на работу в этой же 16-й школе.
И как тяжело и горько было для мамы сказать любимым племянникам, чтобы они больше нас не посещали! Такое ей предъявили условие. Оба наших двоюродных брата погибли на фронтах Отечественной войны. Лева погиб в третьем месяце, а Юра — во время штурма Берлина. Обида и горе постигли их мать Валентину Антоновну Коновалову! Она была учительницей начальных классов, отличник народного просвещения. В последние годы работала в кемеровской 41-й школе.
Когда мы с сестрой стали взрослыми, мама для нас была и старшим другом, и советчиком, и утешителем, и помощником.  Маме пришлось распрощаться со школой раньше пенсионного возраста из-за болезни. Надо сказать, что у нее был крепкий организм, она ни разу не была на больничном. Но первый год Великой Отечественной войны был для нее тяжелейшим, и к концу учебного года (1941/42) она дошла до истощения. В это время снабжение на руднике не было налажено. Весной 1942 года я окончила вуз и, приехав домой, была поражена, как мама похудела, еле держалась на ногах. У неё уже не было сил работать в школе. Она очень скучала о коллективе, о детях. Ей было досадно и больно, тем более что ее не раз приглашали работать в школу, ее родную 16-ю. Директором школы тогда была Дормидонтова. Вот так сложились обстоятельства.

по материалам альманаха «Красная Горка»


Поделитесь с друзьями:

Оставьте комментарий